МАНДРАГОРА

. Роль M. в мифопоэтических представлениях объясняется наличием у этого растения определенных снотворных и возбуждающих свойств, а также сходством его корня с нижней частью человеческого тела (Пифагор называл M. «человекоподобным растением», а Колумелла — «травой-получеловеком»). В некоторых народных традициях по виду корня M. различают растения мужского и женского пола и даже дают им (в духе народной этимологии) соответствующие названия: ср. англ. mandrake (от man, «мужчина») и womandrake (от woman, «женщина»), В старых травниках корни M. изображаются как мужские или женские формы, с пучком листьев, вырастающих из головы, иногда с собакой на цепи или агонизирующей собакой. Согласно поверьям, тот, кто услышит стон, издаваемый M. при ее выкапывании из земли, должен умереть; чтобы избежать смерти человека и вместе с тем удовлетворить жажду крови, якобы присущую M., при выкапывании M. сажали на привязь собаку, которая, как считалось, погибает в агонии. Существовало поверье о происхождении M. из поллюции повешенного человека (ср. названия M.; нем. Galgenmannlein, букв. «висельничек»). Хильдегарда Бингенская (12 в.) считала, что M. возникла там, где был создан Адам. Глубокие корни имела вера в возбуждающую силу M. и ее роль в зачатии плода; ср. библейское предание о мандрагоровых яблоках (плодах M.), которыми пользуются для обеспечения зачатия Лия и Рахиль (Быт. 30, 14-23). В Греции M. связывали с Афродитой, которая иногда получала соответствующий эпитет, и с Цирцеей (считалось, что с помощью колдовского снадобья из M. Цирцея возбуждает в людях влечение и любовь). Юноши носили иногда кусочки M. в качестве любовного амулета. В средние века представления о способности M. вызывать зачатие обусловили появление целой индустрии изготовления поддельных мандрагоровых корней. M. с древности широко использовалась в народной медицине, магии, колдовстве, а позже и в алхимии.Известны сюжеты, в которых M. связана с нечистой силой-с дьяволом (в Аравии распространено поверье, что ночью M. светится, в связи с чем ее называют «свечой дьявола»), с ведьмами (в средние века M. в ряде европейских традиций именовалась «цветком ведьмы»), колдуньями (считалось, что с помощью M. они могут лишить человека красоты и рассудка, околдовать, причинить вред). Вместе с тем М. делает человека неуязвимым, помогает обнаруживать сокровища, клады, может использоваться для предсказаний и пр. Символические значения связывают М. с горячкой, возбуждением, мужским принципом, неуязвимостью, пуповиной; М. — знак редкого, необычного (таково значение М. в «языке цветов»). Мотивы, связанные с М., получили отражение в произведениях Н. Макиавелли, У. Шекспира, Дж. Донна, немецких романтиков, Т. Манна и др. Отдельную «разновидность» М. составляет (в низшей мифологии) альраун [немецкое название корня М. или выступающего вместо него корня мха (в Уэльсе черный мох носил то же название, что и М.) и соответствующего полезного человеку духа, эльфа, домового].Лит.: Gгupре О., Griechische Mythologie und Religionsgeschichte, Bd. 1-2, Mönch.. 1906; Uteri A., Pflanzenmarchen und Sagen, 2 Aufl., Basel, 1926; Funk and Wagnalls standard dictionary of folklore, mythology and legend, N. Y., 1972, p. 671-72; Jobes G., Dictionary of mythology, folklore and symbols, v. 2, N. Y., 1962, p. 1067; El lade М., La Mandragore et Ie mythes de la «Naissance miraculeuse», «Zalmoxis», 1940-42, t. 3, p. 3-48. В. Н. Топоров.