Плеханов, Георгий Валентинович

— русский публицист и политический деятель. Родился в 1857 г.; кончил курс юнкерского училища, затем поступил в горный институт в Петербурге; там он познакомился с бунтарями-народниками и начал пропаганду в кружках рабочих. Во время демонстрации на площади перед Казанским собором в Петербурге 6 декабря 1876 г. П. произнес энергичную речь против правительства. После произнесения речи он успел переменить шапку, закутаться в башлык и неузнанным скрыться с площади. После этого П. тотчас же перешел на нелегальное положение. Скоро он занял выдающееся положение в партии Земли и Воли и стал членом редакции журнала "Земля и Воля", в котором поместил, между прочим, статью: "Законы экономического развития и задачи социализма в России", излагавшую программу партии. Будучи тогда народником-бунтарем, т. е. сторонником крестьянского социализма, верящим, что крестьяне в России по природе своей социалисты и вполне уже готовы к революции, П. отличался от других товарищей по партии тем, что особенно дорожил пропагандой среди рабочих, видя в них, впрочем, не представителей пролетариата, а именно крестьян, поддерживающих тесные связи с деревней. Когда обнаружились разногласия в рядах Земли и Воли, приведшие к ее распадению на террористическую Народную Волю и чисто народнический Черный Передел, П. был горячим противником террористических тенденций и страстно отстаивал старую народническую программу. После распадения партии (1879) П. был редактором первого № "Черного Передела", который в свет не вышел, так как 28 янв. 1880 г. был захвачен полицией в тайной типографии. После этого П. пришлось бежать из России и поселиться за границей. Первые годы его заграничной жизни были посвящены серьезному изучению экономической науки. Привлеченный в редакцию "Вестника Народной Воли" вместе с Лавровым, Тихомировым, Кравчинским, он еще до выхода в свет первого № вышел из ее состава, так как между ним и его товарищами обнаружилось решительное разногласие. Знакомый с сочинениями Карла Маркса еще в народнически-бунтарский свой период и уже тогда принимавший марксизм, но толковавший его на народнический лад, П. к этому времени сделался ортодоксальным марксистом и пришел к выводу, что если в России возможна революция, то только в тот момент, когда созреет пролетариат. В 1883 г. П., вместе с Верой Засулич, Дейчем, Аксельродом и Игнатовым (умер в 1885 г.), основал группу "Освобождение труда". Вполне социал-демократическая по своей программе и задачам, она была скорее группой издательской, чем партийной. Первым ее изданием была замечательная брошюра П.: "Социализм и политическая борьба" (Женева, 1883; новое издание, СПб., 1906), в которой развиты основные принципы социал-демократизма. В противоположность старым народникам и позднейшим экономистам, признававшим только борьбу экономическую, П. доказывал, что борьба за освобождение рабочего класса, которое должно быть вместе с тем освобождением человечества, возможна только на почве социал-демократич. учения и в форме борьбы политической. В след. г. та же группа издала довольно объемистую книгу П. "Наши разногласия" (Женева, 1884; нов. изд., СПб., 1906). Признавая заслуги народников и народовольцев в борьбе с деспотизмом, но отрицательно относясь к их теориям, называя эти теории даже прямо реакционными, П. в своей книге еще раз и гораздо полнее обосновывает теорию марксизма в его применении к России. Эта книга может считаться исходной точкой русского социал-демократического движения. Несмотря на крайнюю резкость полемического тона и иногда явную несправедливость выходок против тех или других лиц, она обнаружила глубокое понимание момента и предвидение дальнейшего хода событий в России. Развитие капитализма и появление рабочего движения были предсказаны в ней чрезвычайно верно. В 1888 и след. годах "Освобождение труда" выпустило 4 тома сборника "Социал-демократ" и множество брошюр, частью оригинальных, частью переводных. В числе первых было немало брошюр самого П., в числе вторых — брошюр им или под его редакцией переведенных. Начиная с начала 1880-х гг., П. под разными псевдонимами, писал и в легальной литературе, между прочим в "Отечественных Записках" (статьи о Родбертусе и др., вошедшие в сборник "За 20 лет"). В 1895 г. появилась в свет в Петербурге его книга: "К вопросу о развитии монистического взгляда на историю. Ответ гг. Михайловскому, Карееву и К0", выпущенная под псевдонимом Н. Бельтова. Вместе с книгой И Струве: "Критические Заметки", вышедшей за год до нее, она явилась новым обоснованием социал-демократизма. Ее легальная форма обеспечила ей распространение и значение еще гораздо большее, чем полученное книгой "Наши разногласия". Доктрина экономического материализма изложена в ней полнее и последовательнее, чем в какой бы то ни было книге, появившейся на русском языке до нее, а, пожалуй, и после нее; но этому изложению был придан характер резко полемический, ослабляющий впечатление. В 1896 г. вышла книга П.: "Основания народничества в трудах г. Воронцова (В. В.)", изданная под псевдонимом А. Волгина. Начиная с 1890 г. П. очень много писал по-немецки в "Neue Zeit"; между прочим, он напечатал там ряд статей о Чернышевском, вышедших позднее особой книгой по-немецки. С 1889 г. П. бывал на всех международных социал-демократических конгрессах представителем от той или другой русской социал-демократической группы и несколько раз исполнял на них обязанности председателя. В 1889 г. П. был выслан из Женевы, но вскоре вновь поселился там. В 1895 г. он выслан из Франции, как анархист, и с тех пор не имеет права въезда во Францию. Однако, когда он в 1900 г. приезжал в Париж, под чужим именем, на международный социалистический конгресс, то правительство Вальдека-Руссо не решилось его арестовать и вновь выслать. С 1901 г. П. был членом редакции и деятельным сотрудником русских социал-демократических изданий "Искра" и "Заря", выходивших в Женеве. На русском социал-демократическом съезде 1903 г., когда произошел раздор между большевиками и меньшевиками, П. занял несколько неопределенную позицию, но скоро приблизился к меньшевикам, хотя по некоторым вопросам не сходился вполне с ними. Одно время ему пришлось выйти из состава редакции "Искра", но потом он вновь в нее вступил и редактировал "Искру" до ее прекращении (в конце 1905 г.). С 1905 г. он издает непериодическими брошюрками свой "Дневник социал-демократа", сперва в Женеве, потом в Петербурге. До апреля 1906 г. появилось 5 №№. В этом дневнике он занял позицию, обособившую его как от меньшевиков, так и еще больше от большевиков и даже совершенно уединившую его в партии. Значительная доля ошибок социал-демократии в России объясняется, по его мнению, тем, что она не является еще в полном смысле слова рабочей партией; по своему составу это по преимуществу группа интеллигентская, что отражается как на ее миросозерцании, так и на ее тактике. П. настаивает на том, что революция одними силами рабочего класса произведена быть в настоящее время не может, что революция должна иметь характер буржуазный, что рабочему классу нужно только занять как можно более выгодные позиции, не рассчитывая сразу получить все, и потому в настоящее время для рабочего класса гораздо важнее борьба с самодержавием, хотя бы в союзе с буржуазией, чем борьба с буржуазией; нужно уединить реакцию. Похвала из либерального лагеря П. не огорчает, тогда как похвала из лагеря анархистов его бы огорчила. Ввиду всего этого П. являлся безусловным и решительным сторонником участия рабочего класса в выборах в Государственную Думу и безусловным противником бойкота, принятого громадным большинством социал-демократической партии. В 1905 г. в Женеве появился 1-й т. "Собрания соч. П.", в который вошли "Социализм и политическая борьба", "Наши разногласия" и мелкие статьи из "Земли и Воли" и "Черного Передела". Вследствие появившейся возможности печатать эти произведения в России, женевское издание прекратилось. В 1905—1906 г. вышли в Петербурге под псевдонимом Н. Бельтова, следующие книги П.: "За двадцать лет. Сборник статей литературных, экономических, философских и исторических" (через несколько месяцев — второе издание); "К вопросу о развитии монистического взгляда на историю" (издание второе и через несколько месяцев третье; первое издание [1894] разошлось в несколько месяцев, но цензура в течение 10 лет не разрешала второго); "Критика наших критиков" (ряд статей против Струве, Конрада Шмидта, Масарика, статьи о Чаадаеве, о Гегеле и др., первоначально появившиеся по-русски в "Заре" и других изданиях, или же по-немецки в "Neue Zeit"). Кроме того, в издании "Пролетариат" появился ряд оригинальных и переводных брошюр (Маркс и др.) П. уже под его полным именем, по большей части старых; из них имеет особенное значение "Русский рабочий в революционном движении, по личным воспоминаниям". Брошюра П.: "Всероссийское разорение" конфискована полицией. См. А. Ельницкий, "Георгий Валентинович П. Биографический очерк" (перепечатка из журнала "Образование", 1906, № 1); Н. Рязанов, "Группа Освобождение труда" (СПб., "Новый Мир", 1906).

В. В—в.

{Брокгауз}

♦

1. Биография

2. Эстетические взгляды Плеханова в свете его общих политических и философских взглядов

3. Природа и сущность искусства

4. Трактовка Плехановым проблем художественного процесса

5. Принципы марксистской критики в понимании Плеханова

6. Конкретные оценки отдельных писателей и художественных явлений у Плеханова

7. Развитие взглядов Плеханова в теоретических работах его последователей

Библиография

І. БИОГРАФИЯ. — Плеханов Георгий Валентинович [1856—1918] — один из первых теоретиков марксизма в России, видный деятель II Интернационала, литературный критик. Род. в небогатой помещичьей семье, в с. Гудаловке Липецкого у. Тамбовской губ. Окончив курс Воронежской военной гимназии, в 1873 поступил в Константиновское военное училище, через год перешел в Горный институт. В 1875 вступил в ряды революционных народников, был одним из организаторов "Земли и воли". В 1876 принимал участие в известной демонстрации на Казанской площади в Петербурге, во время которой произнес речь; Еще будучи народником, вел революционную пропаганду среди рабочих, выступал на собраниях перед рабочими, писал прокламации, принимал участие в руководстве стачками и т. д. В 1878 стал одним из редакторов журн. "Земля и воля", составил программу этой партии. После раскола "Земли и воли" на Воронежском съезде [1879] стал во главе "Черного передела". В 1880 Плеханов эмигрировал за границу. Здесь он стал изучать теорию марксизма и приобщился к практической деятельности социал-демократии. Порвав с народничеством, П. в 1883 основал за границей (совместно с П. Б. Аксельродом, В. И. Засулич, Л. Г. Дейчем и Игнатовым) первую русскую соц.-дем. организацию — группу "Освобождение труда". Первым изданием группы была брошюра П. "Социализм и политическая борьба" [1883], в которой П. подверг критике программу "Народной воли", доказывая, что движущей силой русской революции является пролетариат. Об изданиях "Освобождения труда" Ленин впоследствии писал: "Литературные произведения этой группы, печатавшиеся без цензуры за границей, стали впервые (для России — А. Г.) излагать систематически и со всеми практическими выводами идеи марксизма" (Ленин, Собрание сочинений, т. XVII, стр. 343). В последующие годы П. выступил с рядом работ ["Наши разногласия", 1885; позднее (1896) — "Обоснование народничества в трудах господина Воронцова"], направленных против народничества; П. разбил здесь мелкобуржуазные утопические иллюзии народников о крестьянской общине как носительнице социализма в России и неопровержимо доказал, что Россия, как и страны Зап. Европы, идет по капиталистическому пути развития. Следует однако заметить, что в плехановской критике народничества, сыгравшей огромную роль в деле разрушения народнических иллюзий, не было того понимания специфических условий России, того классового анализа народничества и обоснования задач пролетарского социализма в России, которые проникают собою работы Ленина. Плехановская критика народничества была абстрактной и вела к недоучету и игнорированию крестьянства в революции.

В 1889 П. участвовал в образовании II Интернационала. В своей речи о положении революционного движения в России он сказал: "Революционное движение в России может восторжествовать только как революционное движение рабочих. Другого выхода у нас нет и быть не может". В этой формуле выразилось полное осознание краха народнических иллюзий и утверждение единственно верного пути для революционного движения в России, по которому и пошла наша революционная социал-демократия.

Роль Плеханова как теоретика марксизма в России выразилась как в переводах классических произведений марксизма ("Коммунистический манифест", "Людвиг Фейербах" Энгельса), так и в самостоятельной популяризации идей марксизма. В 1895 П. выпустил легально (под псевдонимом Бельтова) свою знаменитую книгу "К вопросу о развитии монистического взгляда на историю", в которой излагал основные положения исторического материализма, продолжая свою критику народничества и в частности одного из главнейших его теоретиков — Н. К. Михайловского. В конце 90-х гг. П. принимал близкое участие в журнале "Новое слово", органе легальных марксистов: напечатал в нем под псевдонимом Каменского ряд своих работ на лит-ые темы. В этот период своей деятельности Плеханов вел активную борьбу с различными попытками "ревизовать" Маркса и выхолостить революционное содержание его учения. Он энергично выступал против "бернштейнианства" и против его отражения на русской почве — "экономизма". Сделавшись в 900-х годах одним из редакторов "Искры" и "Зари", Плеханов выступил с проектом программы партии, но ряд его положений (характеристика капитализма, о диктатуре пролетариата, о роли крестьянства и др.) был ошибочным, что сразу же вскрыл Ленин. Плеханов принимал активное участие во II съезде РСДРП, выступая вместе с Лениным против меньшевиков. Однако вскоре после окончания съезда Плеханов начал обнаруживать колебания, которые привели его в лагерь меньшевиков. В революции 1905 П. шел с меньшевиками. "Не нужно было браться за оружие", — писал П. в декабре 1905 после подавления вооруженного восстания в Москве. Резко выступая против большевистской тактики, против руководящей роли пролетариата в революции, против идеи перерастания буржуазной революции в социалистическую, против революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, П.

утверждал, что революция 1905 была общенациональной, буржуазной, и призывал ориентироваться на буржуазно-либеральные группы. На IV и V съездах партии П. стал во главе меньшевиков; но когда в годы реакции среди меньшевиков возникло течение "ликвидаторов", призывавших всю борьбу с царизмом перенести на легальную почву, П. выступил против "ликвидаторства", поддерживая Ленина в его борьбе за революционную, нелегальную партию. К этому периоду деятельности П. относятся его статьи, направленные против различных форм богостроительства и богоискательства после поражения революции 1905 начавших проникать в среду революционной интеллигенции, и против философской ревизии марксизма со стороны Богданова и его последователей — махистов, эмпириокритиков и эмпириомонистов.

Во время империалистической войны П. был во главе оборонцев. На своих социал-шовинистических позициях П. остался и после Февральской революции. Стоя во главе газ. "Единство", он призывал социалистов к сотрудничеству с либерально-буржуазными партиями и стоял за продолжение империалистической войны до полной победы над Германией. После июльских дней П. дошел в своих контрреволюционных требованиях до лозунга установления "твердой власти", до фактической поддержки корниловской диктатуры. К Октябрьской революции П. отнесся враждебно; однако, оставаясь противником советской власти, он категорически отказался выступать против пролетариата.

В конце 1917 здоровье П. сильно ухудшилось, и он был перевезен в одну из санаторий в Финляндии. 30 мая 1918 он скончался и был похоронен в Ленинграде, на Волковом кладбище, рядом с могилой Белинского, неподалеку от могилы Добролюбова.

2. ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ПЛЕХАНОВА В СВЕТЕ ЕГО ОБЩИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ФИЛОСОФСКИХ ВЗГЛЯДОВ. — В. И. Ленин различал в развитии русской соц.-дем. два основных направления: марксистское и оппортунистическое. В статье "Из прошлого рабочей печати в России" [1914] Ленин писал: "Замечательный факт, далеко еще недостаточно оцененный по сю пору: как только возникло массовое рабочее движение в России (1895—1896 гг.), так немедленно появляется разделение на марксистское и оппортунистическое направления, — разделение, которое меняет форму, обличив и т. д., но остается в сущности тем же самым с 1894 по 1914 год. Очевидно, есть глубокие социальные, классовые корни именно такого, а не иного какого-либо разделения внутренней борьбы между социал-демократами" (Ленин, т. XVII, стр. 344). "Экономизм", меньшевизм, "ликвидаторство" — это и есть те различные "формы" и "обличил", которые меняло оппортунистическое направление, оставаясь — по словам Ленина — "в сущности тем же самым". Раскол соц.-дем. партии на две фракции — большевиков и меньшевиков — диктовался именно наличием двух линий в рабочем движении: пролетарской и мелкобуржуазной. "Большевизм, — писал Ленин, — выразил пролетарскую сущность движения, меньшевизм — его оппортунистическое мешански-интсллигентское крыло" (там же, стр. 346). П. в период своей политической деградации не только приходит к меньшевизму, он становится — по выражению Ленина — "вождем русских оппортунистов" (Ленин, т. X, стр. 196), докатившись в конце концов до самого оголтелого социал-шовинизма. Но в начале своей теоретико-политической деятельности П. вписал не одну славную страницу в историю развития марксизма в России. Ленин писал в 1908: "...теперешнего Плеханова ни один русский социал-демократ не должен смешивать со старым Плехановым" (Ленин, т. XXVIII, стр. 524). Идейно-политический путь П. от народничества к марксизму и от марксизма к меньшевизму и социал-шовинизму является сложным путем, и даже придя уже к меньшевизму П., — по словам Ленина, — "занимал особую позицию, много раз отходя от меньшевизма" (Ленин, т. XVII, стр. 353). Все эти зигзаги в идейно-политическом развитии П. не могли не отразиться и на развитии его эстетических и лит-ых взглядов. Вот почему при изучении эстетических и лит-ых взглядов П. необходимо их расчленять в соответствии с различными этапами его идейно-политического пути. Народнический период П. [до 1883] отмечен всего одной небольшой статьей на лит-ую тему ("Об чем спор?", 1878), так что его можно не принимать в расчет при периодизации эстетических взглядов П., хотя нельзя забывать, что народничество П. впоследствии сказалось рядом рецидивов в процессе развития плехановских взглядов. Не вдаваясь в детальную периодизацию, основным водоразделом в развитии политико-теоретических взглядов П. надо считать время после II съезда РСДРП [1903], когда П. постепенно перешел на позиции меньшевизма. Характерные для Плеханова оппортунистические колебания и зигзаги не позволяют однако провести четкие, твердые границы намеченных периодов в деятельности П. Зачатки и зародыши меньшевистского оппорттунизма встречаются у П. и в раннем периоде его деятельности; с другой стороны, и в свой меньшевистский период П. временами и в определенных границах (напр. в борьбе с "ликвидаторством") сближался с Лениным и с большевиками. Ленин однако в случаях такого "сближения" никогда не забывал того, что отделяет его от П. "Ни от чего не отрекаясь, — писал Ленин в один из таких моментов "сближения" с Плехановым в связи с общей борьбой против "ликвидаторства", — ничего не забывая, никаких обещаний об исчезновении разногласий не делая, мы общее дело делаем вместе" (Ленин, т. XV, стр. 54).

В своей литературно-критической деятельности П. с первых своих шагов пошел по следам русской революционно-демократической критики 60-х годов. Плеханов сам признавал огромное воздействие, которое оказала наша революционно-демократическая критика, в особенности критика Чернышевского, на развитие его взглядов. Критика эта была острой "социальной критикой"; в силу специфических условий царской России она в большой мере сублимировала революционную энергию, часто не находившую себе выхода в области публицистики и непосредственной практически-политической деятельности. Главной своей задачей наша революционно-демократическая критика считала, согласно формуле Добролюбова, неоднократно приводимой П., "разъяснение тех явлений действительности, которые вызвали известное художественное произведение". Признание огромной общественно-идейной роли художественной литературы было одной из основных предпосылок этой критики. В отношении общей направленности П. продолжал в своей литературно-критической деятельности традиции "социальной критики". Но самое содержание "социальной критики" является у П. радикально иным, потому что, став марксистом, П. подошел к социальной действительности с мерилом и требованиями "четвертого сословия". Это же обусловило новую качественность лит-ой публицистики П.; поскольку она опиралась на объективный социальный критерий, которым руководствуется марксистская критика, она приближалась к "научной критике". Отличие этой "научной критики" от субъективно-"просветительской" П. неуклонно подчеркивал, даже недооценивая реального исторического содержания нашей революционно-демократической критики. Причем в своем противопоставлении "научной" критики "просветительской" П. порою доходил до полного отрицания категории "долженствования" как категории якобы исключительно субъективной, превращая так. обр. свою научную объективность в пассивистский объективизм и фатализм.

Развитие общефилософских взглядов П., послуживших теоретической базой для его эстетики и. литературных суждений, шло в самой близкой связи с развитием его политических взглядов и убеждений. Философия здесь питала политику и наоборот: политика требовала для себя теоретико-философского обоснования. Антимарксистским, антиленинским является утверждение последователей деборинской "школы" в философии о безусловной марксистской ортодоксальности философских взглядов П., якобы не испытавших на себе никакого влияния со стороны его политического меньшевизма. Деборинцы противопоставляли Ленину, являвшемуся, по их мнению, лишь вождем и организатором рабочего движения, П. именно как теоретика марксизма. Мы знаем, что Ленин высоко ценил общефилософские работы П., но если даже брать одну только положительную сторону философско-теоретической деятельности П., на время абстрагируясь от его крупнейших ошибок в понимании учения Маркса — Энгельса, то придется признать, что П. никогда не поднимался до теоретической высоты, достигнутой Лениным, который, по словам Сталина, "развил дальше учение Маркса — Энгельса применительно к новым условиям развития, применительно к новой фазе капитализма, применительно к империализму" (Сталин, Беседа с первой американской рабочей делегацией, 1927, см. сб. статей Сталина "Вопросы ленинизма", изд. 9-е, Партиздат, 1933, стр. 263). Перед марксизмом после смерти Энгельса стояла огромная задача теоретически обобщить все то новое, что дала в различных областях наука; в естествознании за это время произошла ведь целая революция. И "не кто иной, как Ленин, взялся за выполнение серьезнейшей задачи обобщения по материалистической философии наиболее важного из того, что дано наукой за период от Энгельса до Ленина, и всесторонней критики антиматериалистических течений среди марксистов... Известно, что эту задачу выполнил для своего времени не кто иной, как Ленин, в своей замечательной книге "Материализм и эмпириокритицизм". Известно, что Плеханов, любивший потешаться над "беззаботностью" Ленина насчет философии, не решился даже серьезно приступить к выполнению такой задачи" (Сталин, Об основах ленинизма, 1924, "Вопросы ленинизма", изд. 9-е, Партиздат, 1933, стр. 17). Созданное Лениным учение, ленинизм, есть, по определению Сталина, марксизм эпохи империализма и пролетарских революций. А теоретические работы П. — даже в своих положительных моментах — соприкасаются с теоретическими догмами II Интернационала, характерной чертой которых является разрыв между теорией и практикой. Именно когда П. подходил к живой социальной действительности с целью ее теоретического осмысления и обобщения, с особенной яркостью сказывалось его непонимание революционно-диалектической сущности марксизма, его логизм. Это особенно выпукло обнаружилось в отношении П. к первой русской революции 1905. Вместо конкретного анализа положения и интересов различных классов" П. обнаружил здесь, по словам Ленина, "стремление искать ответов на конкретные вопросы в простом логическом развитии общей истины об основном характере нашей революции"(писано в 1907, см. Ленин, Собрание сочинений, том III, стр. 12). А такой "способ рассуждения" Ленин квалифицирует как "опошление марксизма", как "сплошную насмешку над диалектическим материализмом" (там же).

Ленин неоднократно отмечал непонимание П. революционной диалектики. В "Государстве и революции" [1917] Ленин писал: "...для Маркса революционная диалектика никогда не была той пустой модной фразой, побрякушкой, которой сделали ее Плеханов, Каутский и пр." (Собр. сочин., т. XXI, стр. 400). В своих философских тетрадях (относящихся к годам империалистической войны) Ленин систематически подчеркивал непонимание П. революционной диалектики. "Диалектика, — пишет Ленин, — и есть теория познания (Гегеля и) марксизма: вот на какую "сторону" дела (это не "сторона" дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов" (Ленин, Собр. сочинений, т. XIII, стр. 303). И действительно П. обнаруживал склонность к отождествлению марксовой теории познания с фейербаховской, несмотря на то, что как раз диалектика, являющаяся, по словам Ленина, теорией познания марксизма, чужда философии Фейербаха. В "Основных вопросах марксизма" [1908] П. писал: "...гносеология Маркса по самой прямой линии происходит от гносеологии Фейербаха или, если хотите,... она собственно и есть гносеология Фейербаха, но только углубленная посредством сделанной к ней Марксом гениальной поправки" (т. XVIII, стр. 190—191). Несколько позже, в одной из своих статей о Чернышевском, П. вновь говорил о том, что Маркс и Энгельс, подвергши материализм Фейербаха существенной переработке, удержали фейербаховскую теорию познания (см. т. VI, стр. 305). Для П. диалектика была так. обр. чем-то отдельным от теории познания. Этим однако не исчерпываются следы фейербахианства в философских воззрениях П.: они ярко проступают и в трактовке П. единства субъекта и объекта. Здесь П. в известной мере впадал в фейербаховский антропологизм, когда он это единство субъекта и объекта видел прежде всего в биологической природе человека (см. "Основные вопросы марксизма", Сочин. Плеханова, т. XVIII, стр. 187). Специально в эстетических взглядах черты непреодоленного фейербахианства сказывались в отсутствии у П. четкого понимания диалектической связи между биологическим и историческим. Эти черты фейербахианства в плехановской эстетике — генетически — в известной мере объясняются большим влиянием Чернышевского на самый процесс выработки плехановских взглядов в области эстетики.

Одна из самых существенных для марксистско-ленинской эстетики проблем — проблема отношения идеологии к действительности — не находит у П. последовательно-марксистского разрешения. Это находится в связи с отношением П. к кантианству. Плеханов конечно выступал — и выступал очень резко — против ревизионистского лозунга "назад к Канту", но кантианство Плеханов критиковал, по словам Ленина, "более с вульгарно-материалистической, чем с диалектически-материалистической точки зрения" (см. "Ленинский сборник", т. IX, изд. 2-е, стр. 179). Это говорит о том, что влияние буржуазной философии на П. несомненно. Действительное отношение П. к Канту было компромиссным, половинчатым, он шел на уступки кантианству, что особенно ярко сказалось в плехановской "теории иероглифов" (от которой П., правда, впоследствии под влиянием критики Ленина отказался). Ленин очень резко выступал против этой "теории", видя в ней "совершенно ненужный элемент агностицизма" (Ленин, т. XIII, стр. 193), и противопоставил ей вслед за Марксом и Энгельсом теорию "отражения". Абсолютно бесспорно, что одна лишь марксо-ленинская "теория отражения" возвращает идеологии ту могучую силу познания и воздействия, которую пытается свести на-нет "критическая" философия, скептически ставящая границы человеческому разуму, бессильному и беспомощному перед лицом "вещи в себе", В частности и в области литературы (и искусства) ленинская "теория отражения" выдвигает на первый план объективное, реальное, в то время как агностическая "теория иероглифов" оставляет простор для всего условного, произвольного, субъективного. Вот почему П. никогда не подымается до той четкой и последовательной постановки проблемы реализма в искусстве, какую мы находим у Ленина (в его статьях о Толстом). Непоследовательность и двойственность П. в этих основных предпосылках эстетики притупляют и искажают общественную направленность его литературно-критической деятельности. Хотя позиции П. в отношении к кантианству, именно благодаря борьбе П. против попыток неокантианских "ревизий" в области марксизма, нельзя отождествлять с позициями II Интернационала, официальной философией которого в настоящее время стало неокантианство, тем не менее приходится признать в философских воззрениях Плеханова наличие известных тенденций в сторону компромисса с кантианством. Роль этих тенденций в общей системе философских взглядов Плеханова все возрастает по мере углубления и укрепления политического меньшевизма Плеханова, завершившегося во время мировой войны социал-шовинизмом. В социал-шовинистской политике П. кантовский "категорический императив" нравственности находит своеобразное осуществление.

Для П. остался неразрешенным до конца один из основных вопросов эстетики, вопрос о сущности эстетического отношения к действительности и в частности вопрос о роли и месте "прекрасного" в искусстве. Плеханов сочувственно цитировал слова Чернышевского о том, что "область искусства не ограничивается и не может ограничиваться областью прекрасного" (т. VI, стр. 250; Плеханов отмечал аналогичную мысль у социалиста-утописта Пьера Леру, со взглядами которого были знакомы "передовые русские западники сороковых годов", см. т. XVIII, стр. 72); но сам он не сумел сделать все вытекающие отсюда выводы. Идеалистическое, понятие "прекрасного" то и дело вторгается в эстетические построения П., явственно проступая сквозь их материалистическую ткань и привнося с собой другие рецидивы идеалистического порядка. Безусловно кантианский рецидив мы имеем у П. тогда, когда он считает вполне верным в применении к отдельному лицу тезис Канта о том, что "наслаждение, которое определяет суждение вкуса, свободно от всякого интереса" (см. т. XIV, стр. 118); помимо повторения идеалистического тезиса Канта мы здесь видим у Плеханова совершенно абстрактное понимание "отдельного лица" как противоположности "общественного человека" (словно общество состоит не из "отдельных лиц" и каждое "отдельное лицо" не является в то же время "общественным человеком"!). Сам П. заявляет, что "у нас остается место, (разрядка моя — А. Г.) и для кантовского взгляда на этот вопрос" (там же, стр. 119); этот элемент кантианства в эстетических взглядах Плеханова безусловно сочетается с такими же элементами в его общефилософских взглядах. И элемент — не столько кантианский, сколько общеидеалисткческий — мы находим в утверждении П. о том, что "главная отличительная черта эстетического наслаждения — его непосредственность", что красота (в противоположность пользе, познаваемой рассудком) познается "созерцательной способностью" и что область красоты есть "инстинкт" (там же, стр. 119). Эта "локализация" восприятия красоты не имеет ничего общего с марксистским пониманием эстетического восприятия. Для Гегеля искусство являлось свободным созерцанием духом своей собственной сущности. Фейербах создал материалистическую философию, но и для него вся действительность предстояла, по словам Маркса, "только в форме объекта или созерцания". П. и сохранил в отношении к искусству эту категорию созерцания, одинаково присущую как идеалистическим системам, так и фейербахианскому материализму.

Сохраняя же в отношении к искусству эту категорию и подчеркивая инстинктивный характер эстетического восприятия, его, так сказать, "интуитивизм", П. лишает искусство его "изменяющей мир" роли, его могучей социальной функции, в то время как для Маркса всякая идеология была формой "освоения мира". Мы должны противопоставить пассивистским взглядам П. безусловное и безоговорочное утверждение марксизма-ленинизма о партийности искусства (как и всех других идеологий), являющегося во всех своих модификациях могучим средством классовой борьбы.

Основным пороком как общетеоретической, так и практической политической деятельности П. было непонимание им необходимости борьбы за осуществление диктатуры пролетариата. С этим основным его пороком связаны главнейшие его ошибки и недостатки и, в частности, непонимание П. принципа партийности в философии и науке, меньшевистское его отрицание. В своем противопоставлении объективного и субъективного П. рассматривает партийность лишь как субъективную категорию; для него партийность есть всегда явление классовой ограниченности: Плеханов не доходит до понимания того, что партия, являющаяся революционным авангардом рабочего класса, есть носительница объективного познания, что ее познание является в классовом обществе исторически высшей и наиболее полной, наиболее глубокой формой объективного познания. Исходя именно из этого, Ленин критиковал П. за его фаталистическое отношение к стихийному торжеству объективного знания и неустанно подчеркивал принцип партийности.

Отрицая подлинную партийность науки, П. однако охотно превращал свои теоретические статьи в средство фракционной борьбы против большевизма. В "Материализме и эмпириокритицизме" Ленин писал: "Плеханов в своих замечаниях против махизма не столько заботился об опровержении Маха, сколько о нанесении фракционного ущерба большевизму" (Ленин, Собрание сочинений, т. XIII, стр. 290). Нападками на большевиков пестрят и статьи П. на лит-ые темы; достаточно вспомнить напр. статью П. "К психологии рабочего движения" [1907], где он критиковал Горького за то, что тот разделял тактические взгляды большевиков, которые П. называл "революционной алхимией" (см. т. XXIV, стр. 268). Аналогичные нападки на большевиков рассеяны и в других статьях П. на лит-ые темы (см. напр. т. XIV, стр. 190 и след.; там же, стр. 249).

Общие воззрения П. — политические и философские — определили характер и направление его эстетических и лит-ых взглядов. Развитие последних у П. — не эволюция в положительном смысле этого слова, в смысле роста, а движение по нисходящей кривой, закономерно обусловленное политической деградацией П. в сторону меньшевизма и социал-шовинизма. В первый период своей деятельности, когда П. вел страстную, энергичную борьбу против всяких разновидностей идеализма, против народнической "субъективной социологии", против извращений марксизма, он создал в основном все то положительное и ценное, что имеется в его эстетических и лит-ых воззрениях. Это положительное и надобно оценить с точки зрения марксизма-ленинизма, отделив его от антимарксистских, антиреволюционных элементов и тенденций, которые в разной степени на разных стадиях идейно-политического пути П. пронизывают его эстетические и лит-ые работы.

3. ПРИРОДА И СУЩНОСТЬ ИСКУССТВА. — Для Плеханова работы его по вопросам искусства — помимо их непосредственного назначения и цели — являлись дополнением к его общей пропаганде материалистического понимания истории. В поисках "нового и сильного довода" в пользу "монистического взгляда на историю" П. обращался к области искусства, стремясь к развитию на основе этого взгляда научной, т. е. марксистской эстетики. "Философия не устраняла эстетики, а, наоборот, прокладывала для нее путь, старалась найти для нее прочное основание. То же надо сказать и о материалистической критике" (Предисловие к 3-му изд. сб. "За двадцать лет", 1908, т. XIV, стр. 189). "Я глубоко убежден, — писал П. в "Письмах без адр