Тверские великие и удельные князья

— могущественный и многочисленный княжеский род древней Руси, в течение почти двух с половиною столетий стоявший во главе великого княжества Тверского, от названия которого и получил свое собирательное имя. О времени основания центрального пункта Тверского княжества, Твери, в старину писавшейся также Тферью и Тьферью, мнения варьируют; одни историки относят это событие к 1181 г., когда Всеволод Юрьевич Большое Гнездо для охранения своих владений от набегов новгородской вольницы поставил при устье Тверцы (это имя река приобрела впоследствии) крепостцу, которая позже, около 1240 г., с низменного и потому часто заливаемого водою левого берега Волги была перенесена на правый, нагорный берег. Этому предположению о суздальском происхождении Твери, основанному на некоторых, впрочем не совсем определенных летописных данных, противополагается другое мнение, впервые высказанное проф. Беляевым и основывающееся на исторических соображениях общего характера. Не отрицая того, что крепостца Тверь действительно заложена в 1181 г., проф. Беляев, а за ним и другие историки считают вполне вероятным, что основанию крепостцы на левом берегу Волги предшествовало основание на правобережной стороне торгового поселения, начало которому значительно раньше было положено новгородцами; сохранилась даже грамота от 1134 или 1135 г., в тексте которой упоминается "тверской гость", из чего следовало бы сделать решительное заключение о существовании Твери уже в это время, если бы подлинность грамоты не подлежала сомнению. В общем можно считать установленным, что в конце IX или в начале X века новгородцами на принадлежавшем им тогда правом берегу Волги основано торговое поселение, которое никакой политической роли не играло и потому летописями обходилось молчанием, а затем в первой четверти XII века на противоположном берегу суздальскими князьями заложена была крепость, позже перенесенная на правый берег, после покорения последнего Владимирским княжеством. Первое вполне определенное летописное слово о Твери относится к 1209 г. в связи с раздорами между Новгородом и вед. кн. Всеволодом, сын которого Константин ходил на Торжок и затем, согласно Лаврентьевской летописи, — "возвратишеся с Тьфери", а Воскресенская летопись, говоря о том же, выражается еще яснее — "сынове Всеволожи отошли суть на Тверь в Володимер ко отцю своему".

В начале ХII? в. Тверь несомненно принадлежала владимирско-суздальским князьям и примыкала к Переяславльскому уделу; это видно, наприм., из того, что приглашенный к себе новгородцами и до того сидевший в Переяславле Ярослав Всеволодович, прибыв в Новгород и схватив новгородского тысяцкого Якуна Зуброжинича и новоторжского посадника Фому Доболомича, "поточи я в Тверь", и позже, когда тот же Ярослав поссорился с Новгородом, "его мужи, собравши тверичь, путь от Новгорода засекоша и реку Тверцу", т. е. препятствовали подвозу в Новгород товаров и жизненных припасов; наконец, вставший на защиту новгородцев кн. торопецкий Мстислав Удалый, получив от Ярослава отказ заключить с Новгородом мир и прекратить враждебные действия, отомстил Ярославу походом на ту же Тверь, Ярослав же, "слышав, оже грабят тверьское, иде с Торжку во Тверь", результатом чего был известный Липецкий бой. Приведенные данные с достаточною определенностью свидетельствуют о том, что Тверь в указанное время принадлежала к отчине Ярослава, т. е. к Переяславльскому уделу. С другой стороны, выражение "грабят тверьское", по толкованию новейших историков, равносильно выражению "грабят Тверской край" и указывает на видное положение Твери уже в это время, возвысившейся до того, что ее именем обозначается целый край. После 1216 г., т. е. со времени опустошений Мстислава, Тверь почти совсем не упоминается до эпохи нашествия татар, когда и она и прилегающий к ней край были сильно опустошены.

Начало самостоятельного существования Тверского княжества нужно отнести к 1245—1247 гг. Ярослав Всеволодович, после смерти своего брата сделавшийся великим князем Владимирским, отдал прежний свой удел, Переяславль, сыну Александру (Невскому), а Тверь — другому сыну, Ярославу Ярославичу, который и является первым самостоятельным тверским князем. Во вновь образовавшееся княжество, помимо самой Твери, вошли еще следующие более крупные населенные пункты: Кашин, Микулин, Холм, Ржева, Зубцов, Новый Городок (Старица).

Пространство, занимаемое Тверским княжеством, относительно было небольшое — около 140—150 верст в длину и от 20 до 85 верст в ширину. Тем не менее, уже на первых порах своего существования Тверь приобрела исключительное положение среди других княжеств древней Руси, чему способствовали, с одной стороны, ее военные успехи, и с другой — то обстоятельство, что первые тверские князья были вместе с тем и великими князьями Владимирскими. О значении тверских князей можно судить и по тому, что многие из них одновременно княжили и в богатом и могущественном Великом Новгороде, иногда приводя его свободолюбие под свою волю, а Новгород, как известно, приглашал к себе в князья только самых сильных из Рюриковичей. В начале XIV в. соперницей Твери выступает Москва. С этого времени между двумя сильнейшими северно-русскими княжествами — Тверским и Московским — начинается жестокая и упорная, борьба, видимым объектом которой являлось великое княжество Владимирское, а истинным — политическое преобладание, политическая гегемония. Борьба продолжалась около 180 лет, вначале с переменным успехом для той и другой стороны, даже скорее с большим успехом для Твери, князья которой продолжали еще долгое время оставаться Владимирскими великими князьями и вершить дела на Северной Руси по своей воде; но потом, при московском князе Иване Калите и особенно при Дмитрии Донском, чаша весов склонилась на сторону Москвы, и Тверь потеряла свое первенствующее положение, а в 1486 г. она совсем была покорена и поглощена своей соперницей.

Тверское княжество на своей территории дало начало нескольким удельным княжествам, в отличие от которых оно стало называться великим, — эпитет, который перешел и к самим князьям, сидевшим на тверском столе. Впервые в особый удел вышел Кашин, который около 1319 г. достался младшему сыну Михаила Юрьевича — Василию. Кашинские князья — единственно из всех удельно-тверских князей добились выдающегося положения и настолько усилились, что вели, и не без успеха, борьбу даже с Тверью. Почти одновременно с Кашинским возникли и другие уделы на Тверской земле: Холмский — первый князь Всеволод Александрович (14), Микулинский — Михаил Александрович (26), Зубцовский — Борис Александрович (7), Дорогобужский — первый князь неизвестен, вероятно, Константин Михайлович (24). Удельно-тверские князья Холмские, Микулинские, от которых позже обособились кн. Телятевские с уделом того же имени, затем кн. Зубцовские, удел которых как выморочный вскоре снова вошел в собственно Тверское княжество, — играли роль второстепенную и в договорных грамотах всегда фигурируют как "молодшая братия" Тверских князей. Наконец, кн.

Дорогобужские и произошедшие от них кн. Чернятинские, за исключением Еремея Константиновича (из числа первых), в истории Твери вообще почти никакой роли не играют и даже в летописях встречаются редко.

I. Родословные. A. Pукописные: В Архиве министерства иностранных дел в Москве №№ 84/110 (4°, гл. 8), 174/280 (F° гл. 8), 187/296 ("Родословная книга о великих князех от Августа Кесаря Римского и о великих князех великие России Московского государства и о удельных князех", 4°), 222/383 ("Родословец",4°), 592/1094 ("Родословец русских великих князей и удельных князей русских"); в Импер. Публичн. библиотеке — Q, IV, №№ 47, 102 (гл. 8), 272; там же, в отд. древнехранилища М. П. Погодина — №№ 1518 ("Лествица великих государей и великих князей русских") и 1604; в библиотеке Имп. академии наук — №№ 29 (4°, гл. 8—9), 31 (4°) и 37 (F°); в Моск. обществе истории и древностей российских — №№ 177, 178 и 179 (4°, гл. 10). — Б. Изданные: "Родословная книга в трех списках, синодальному и двум другим", изд. "Времен. Импер. Моск. общ. истор. и древн. Российск.", кн. X, Москва 1851. — "Родословная книга князей и дворян российских и выезжих" ("Бархатная книга"), ч. II, Москва 1787, гл. 7. — М. Г. Спиридов, "Сокращенное описание служеб благородных российских дворян", Москва 1810. — T. Мальгин, "Зерцало российских государей", изд. 3-е, СПб. 1791. — "Родословная книга великих и удельных князей рода Рюрикова", в "Записках касательно российской истории", ч. V, СПб. 1793. — И. Жанти, "Родословная царей и князей русских... с присоединением хронологических таблиц", Тифлис 1888. — Н. Строев, "О родословии владетельных князей русских", "Сын Отечества", 1844, ч. XIV, и "Жизнь и труды П. М. Строева". — (Приписываемый Екатерине II) "Родословник князей великих и удельных рода Рюрикова", СПб. 1793. — Л. Митон, "Родословная владетельных российских князей по росписям H. M. Карамзина", СПб. 1821. — И. Шилов, "Родословные таблицы", в "Ключе, или алфавитном указателе к Истории России Соловьева". — П. Хавский, "О родословных росписях потомства вел. кн. Рюрика", "Северная Пчела", 1835, № 135. — Эрмерин, "Общий обзор родов, происшедших от вел. кн. Рюрика". — Кн. Лобанов-Ростовский, "Русская родословная книга", 2 т. — Кн. П. Долгоруков, "Российская родословная книга", т. ?, СПб. 1854. — П. Н. Петров, "Для немногих; специальные заметки по генеалогии, истории, археологии и искусству", СПб. 1871. — Его же, "История родов русского дворянства", т. ?, СПб. 1885. — Н. Головин, "Родословная роспись потомков вел. кн. Рюрика", Москва 1851. — В. Дурасов, "Родословная книга всероссийского дворянства", ч. ?, СПб. 1906, отд. ?, гл. 2. — Барсуков, "Обзор источников и литературы русского родословия".

II.

Летописи и акты: "Полное Собрание Русских Летописей", т.т. I, II, IV, V, VI, VII, VIII, XV. — "Никоновская летопись", т.т. II — V. — "Собрание Государств. Грамот и Договоров", т. I, №№ 31, 38, 56—59, 67, 86, 97, 98, 110, 111, 124, 138, 144, 151, 187. — "Акты Археограф. Экспедицщ", т. I, № 78. — "Дополнения к Актам Историч.", т. I, № 3. — "Акты Западной России", т. I, №№ 33, 50, 51, 71. — "Микулинская летопись, составленная по древним актам", Москва 1854. — "Хожение за три моря (тверского гостя) Афанасия Никитина", изд. И. И. Срезневским в "Учен. Записк. 2-го отдеп. Академии Наук". — Матвей Меховский, "Descriptio Sarmatiarum Asianae et Europianae et eorum quae in eis continentur", кн. II, глава "De Moskovia" (критич. разбор в ст. "Матвей Меховский и его сочинение "О двух Сармациях", "Отечеств. Записки", 1854 г., т. III). — Adelung, "Augustin Freiher von Meyerberg und seine Reise nach Russland", с прилож. атласа рисунков, на 26 листе которого изображен герб Тверского княжества, а на 27 л. — вид древней Твери. — "Библиотека иностранных писателей о России", главы о Кампензе и о Павле Иовий. — "О синодике Старицкого Успенского монастыря", "Журнал 17-го заседания Тверск. учен. арх. ком.", 3 авг. 1888 г. в "Тверск. Губ. Вед.", 1888, № 86.

III.

Пособия общего характера и отдельные статьи. Н Карамзин, "История госуд. Российского", изд. Эйнерлинга, СПб. 1843 г., т.т. IV — IX. — С. М. Соловьев, "История России", изд. т-ва "Общ. Польза", кн. ? — II. — В. Татищев, "История Российская с самых древнейших времен", т.т. II — III. — Бестужев-Рюмин, "Русская история", т. ?. — Беляев "Рассказы из русской истории", т. II. — Его же, "Русская земля перед прибытием Рюрика", стр. 87—88. — Его же, "Географические сведения на Руси", "Записки Русск. Географич. Общ.", 1852, т. VI, стр. 52. — Костомаров, "Северно-русские народоправства", т. ?. — В. С. Борзаковский, "История Тверского княжества", СПб. 1876, стр. 269+152. — А. В. Экземплярский, "Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период", СПб. 1891, т. II, стр. 444—557. — Барсов, "Очерки русск. историч. географии", стр. 165. — Соловьев, "Географич. известия о древней России", "Современник", 1853, т. 86, стр. 111. — "Списки населенных мест в Тверской губернии", т.т. ? — XXV. — Краткое описание Тверской губернии", Тверь 1847, стр. 48—49. — В. И Покровский, "Истор.-статистическое описание Тверской губ.", т. ?, Тверь 1879. — "Остатки старины в Тверской губ.", "Тверск. Губ. Вед.", 1865, № 10. — "Тверские древности", там же, 1845, прибавл. к № 1. — "Происшествия в России, современные построению Твери", там же, 1840, № 27. — Европеус, "О курганных раскопках около погоста Бежецы в Бежецком у. Тверской губ.", "Журн. Мин. Нар. Просв.", 1872, № 12. — Сахаров, "Обозрение русской археологии", "Записки Русско-Слав. Археологии", т. ?, стр. 9. — Чертков, "Описание древних русских монет", Москва 1834. — Рейхета., "Дополн. к русск. нумизматике", "Записки Академии Наук", т. I, стр. 28. — Энциклопед. и справочные словари Плюшара, Березина, Крайя-Старчевского, т-ва "Просвещение", Брокгауза-Ефрона, s. v.

IV. Об отдельных городах u княжествах. A) O Kaшинском княж.: Проф. Иноземцев, "Удельные князья Кашинские", "Чтения Моск. общества истор. и древн. Российск.", 1873, № 4. — Б) О Калязине — "Записка о городе Калязине", "Архив историч. сведений" Калачова, т. II. — Ратшин, "Полное собрание сведений о русских монастырях". — И Некрасов, "Зарождение национальной литературы в Северной Руси", Одесса 1870. — В) О Ржеве: Статья проф. Цеплина в "Северн. Архиве", 1882, ч. IV. — Г) О Mикулине: "Историческая записка о селе Микулино-Городище", Тверь 1852. — Мартынов, "Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества", т. ?, тетр. 11.

?. Тверские князья. 1. Александр Иванович, средний из троих сыновей Ивана Михайловича (22), двенадцатый князь на тверском столе, родился около 1380 г. Первое летописное слово о нем относится к 1390 г., когда он находился в числе встречавших митрополита Киприана, приглашенного в Тверь Михаилом Александровичем (26), дедом А. И., для суда над тверским владыкою Евфимием. В 1399 г. А. И., по завещанию Михаила Александровича, получил совместно со своим отцом Тверь и ряд других городов, но так как Иван Михайловичи", став великим князем, владел всем полученным для себя и сыновей нераздельно, то А И. никакого удела не имел. Только в 1402 г. ему отказал свою часть удела Иван Всеволодовичи, холмский, и с этого времени вплоть до мая 1425 г. А. И. является в сущности князем холмским. Сделавшись удельным князем, он стал принимать заметное участие в тогдашних политических событиях, главным образом в ссорах отца с его братом Василием Михайловичем (11) кашинским в сношениях первого с Литвою. Например, в 1403 г. он, по поручению отца, ходил с тверскими полками на Кашин и завладел им, а в следующем 1404 г. был под Смоленском, в лагере Витовта, к которому ездил, вероятно, с какими-либо поручениями от отца. Когда Иван Михайлович в 1405 г. вновь овладел Кашином и посадил там своих наместников, для приведения кашинских дел в порядок и осмотра городских укреплений был послан А. И. Вслед за этим имя А И. исчезает со страниц летописей на целых шесть лет, вплоть до 1411 г., когда он упоминается гостящим у Витовта в Киеве, принявшего и отпустившего его "со многою честью". Конечно, и на этот раз поездка А. И. к Витовту была связана с каким-либо поручением от Ивана Михайловича, что находит подтверждение в заключенном между тверским и литовским князьями годом позже "единачестве", т. е. союзе. 22 мая 1425 г. умер Иван Михайловичи., и А. И., как старший из живых сыновей его, унаследовал великокняжеский тверской стол, но на нем сидел очень недолго: 25 октября того же 1425 г., после пятимесячного княжения, он умер от морового поветрия. А. И. был женат на дочери моложского князя Федора Михайловича, по имени неизвестной, от брака с которой имел троих сыновей — Юрия (34), Бориса (7) и Ярослава (37).

Полное Собрание Русских Летописей т. IV, стр. 106, 121, 360; т. V, стр. 252, 263 т. VI, стр. 74, 130—132; т. VIII, стр. 75—76, 193 т. XV, стр. 445, 470—471, 488. — Никоновск. летоп., т. IV, стр. 195, 305, 307, 308, 314—315 т. V, стр. 37, 42—43. — Татищевский свод, т.?V, стр. 410, 456, 459, 490. — Карамзин, "История госуд. Российского", изд. Эйнерлинга, т. V, стр. 101, 119, 143; прим. 186, 212. 232, 254, 258. — Арцыбашев, "Повествование о России". т. II, стр. 156, прим. 1119. — С. М. Соловьев, "История России", изд. т-ва "Обществ. Польза", кн. ?, стр. 1026, 1083. — Ключевский, "Источники древне-русских житий святых", стр. 183. — С. В Борзаковский, "История Тверского княжества", СПб. 1876, стр. 171, 177, 179, 191; прим. стр. 110—112. — А. В Экземплярский, "Великие и уделные князья Северной Руси", СПб. 1891, т. II, стр. 106, 497—499, 503—507, 534, 536, 547, 555.

Александр Михайлович, второй сын Михаила Ярославича (31), пятый великий князь на тверском столе, род. 7 октября 1301 г. Когда отец его, уезжая в орду, разделил между детьми свою вотчину, А. М. достались, как кажется, Холм и Микулин; такое заключение можно вывести из того, что именно этими городами владело потомство А. М. Сам он в своем уделе если и бывал, то очень редко, живя преимущественно в Твери, где его присутствия, как старшего в роду после княжившего Дмитрия Михайловича (16), требовали тревожные времена и постоянные ссоры Твери с Москвою. В 1320 г. А. М. ездил в Москву в связи с хлопотами о получении тела убитого в орде отца и там с Юрием московским "в любовь по целованию крестному" "докончал мир", впрочем настолько непрочный, что уже в следующем году он был нарушен Юрием его походом на принадлежавший Твери Кашин и требованием от последней уплаты 2000-рублевого "выхода". А. М. был одним из лиц, стоявших в челе тверской рати во время этого похода, закончившегося без кровопролития, — уступкою тверского князя домоганиям Москвы. Следующее летописное слово об А. М. относится к 1322 г., когда он на p. Урдоме, притоке Волги, подстерег ехавшего в орду Юрия и отобрал у него упомянутый выше денежный "выход", который тот сначала было утаил, а теперь вез хану. В летописях не имеется никаких указаний о том, подвергся ли А. М. ханскому гневу за самовольный поступок. Возможно, что ограбленные деньги он сам отвез хану, и только, пожалуй, этим и можно объяснить благоволение к нему хана в то время, когда в 1224 г. его старший брат Дмитрий Михайлович убил в орде Юрия. Виновника убийства разгневанный хан несколько позже казнил, тверских князей называл "крамольники и ратных себе", А. М. же, тоже находившегося тогда в орде, беспрепятственно отпустил в Тверь, впрочем с какими-то "должницами его" (см. стр. 399), от которых "много тягости было Тверской земле"; после казни же брата А. М. не только был утвержден тверским князем, но даже получил ярлык на великое княжество Владимирское. Таким образом, тверской стол вместе с великокняжеским Владимирским А. М. получил в конце 1335 г., а вскоре после того своим князем его признал и Новгород.

Первенство А. М. среди русских князей было непродолжительно. Падение его связано с так называемой "щелкановщиной". В 1327 г. из орды в Тверь явился татарский посол, двоюродный брат хана Узбека — Шевкал, более известный по народно-былинной песне под именем Щелкана Дудентьевича. О целях его посольства не сохранилось достоверных данных. Известно лишь, что как он сам, так и сопровождавший его татарский отряд, по-видимому не очень численный, страшно угнетали тверичан "насильством, и граблением, и биением, и поруганием", а по слову упомянутой песни стали они —

И вдовы-то безчестити,

Красны девицы позорити,

Надо всеми наругатися,

Над домами насмехатися.

Такой произвол вывел тверичей из терпения, и 16 августа они восстали: "смятошася людие, удариша в колокол и собрашася вечием"; возбуждение перешло в "замятню", ожесточенные тверичане набросились на татар, большинство их перебили, а Щевкала в занятом им силою великокняжеском дворце сожгли. Узнав о мятеже и гибели своего любимца, хан пришел в ярость. Судя по отрывочным летописным данным, сам А. М. к мятежу и его исходу был непричастен, даже старался образумить обращавшихся еще раньше к нему жителей с жалобами на притеснения. Тем не менее, вероятно не без соответственных усилий московского князя, дело пред ханом было изображено так, что главным виновником случившегося оказался А. М. Хан потребовал к себе Ивану Калиту (или Калита сам поспешил в орду), дал ему 50-тысячное войско и послал на Тверскую землю. Во главе этой силы и в союзе с суздальским князем Андреем Васильевичем, Калита взял Тверь и Кашин, "а прочая грады и волости пусты сотвориша, а люди изсекоша, а иных во плен поведоша", и даже пожег и пограбил Новоторжскую волость, принадлежавшую Новгороду; "и бысть тогда всея русской земле велия тягость, и томление, и кровопролитие..." Бороться с такою силою A. M. было невозможно. Задумав бежать, он обратился с просьбою о приюте к Новгороду, но тот, из опасения навлечь на себя разоренье татар, просьбу отклонил. Тогда А. М. ушел в Псков, куда за ним последовали его мать и братья, Константин (24) и Василий (10). Стремившийся тогда к отделению от Новгорода и к полной самостоятельности, даже "себе владыку и князя умыслиша", Псков принял А. М. с радостью и, по некоторым известиям, посадил его на свой стол. Таким исходом хан был менее всего доволен он приказал русским князьям доставить A. M. в орду. Приказ был категоричен, и, не говоря уже о Калите, после бегства А. М. утвержденном в достоинстве великого князя Владимирского, даже родной брат А. М., Константин, занявший в его отсутствие тверской стол, посылал ему совет идти в орду. А. М. отказался. В силу нового приказа хана силою доставить тверского князя на его суд, многие князья во главе с Калитою ополчились на Псков. Видя, что Пскову в предстоящей неравной борьбе не устоять, А. М. выразить уже готовность идти "за всех страдати", но вече "крест целоваша, что его не выдати русским князем", и заявило: "мы вси главы своя за тебя положим". К противникам А. М. присоединилась и духовная власть: митрополит Феогност, по уговору Калиты, наложил на непокорных псковичей отлучение. Эта почти всеобщая погоня князей и духовенства на опального А. М., готовность их помочь хану и выдать ему головою одного из своих возмущает даже летописцев, один из которых выражается особенно энергично: "вложил окаянный враг дьявол злую мысль князьям русским взыскать князя Александра Михайловича тверского, повелением царя татарского царя Азбака и подъяша всю землю Русскую". Ввиду такого против него ополчения А. М. решил удалиться в Литву, к своему другу Гедимину, перед уходом приняв от псковитян клятву, что они не выдадут его жены. Из Литвы он возвратился через 1½ года и остановился опять в Пскове, где вторично был посажен на княжеский стол. Здесь он прожил еще около 8 лет. В 1335 г. Калита хотел было снова двинуться на убежище А. М., но против его затем на этот раз восстал Новгород, ввиду изменившихся политических обстоятельств начавший тяготеть к Литве. Калита должен был отказаться от своего намерения. Понимая, однако, что покой его в Пскове непрочен, А. М. решился на рискованный шаг — отправиться лично в орду с повинною. В 1336 г. он послал туда предварительно сына своего Федора (39). Последний "со слезами многими просил об отце своем" и добился ханского ответа — пусть сам отец "придет с виною и просить, тогда не отъидет без милости". Ввиду таких благоприятных вестей А. М. не замедлил явиться в орду; в 1337 г. он находится уже там. Прямодушие, открытые речи, "сладость словес и смирение" А. М. понравились хану, и он сложил свой гнев и вернул А. М. его княжество.

В 1338 г. А. М. возвратился в Тверь и сел на княжеский стол, беспрепятственно уступленный братом; тогда же из Пскова прибыли его жена и дети. Княжение его было и на этот раз недолговременно. Между Тверью и Москвою не замедлили обнаружиться вновь раздоры. Причина их кроется, по-видимому, в том, что А. М. захотел возвратить себе Владимирское великое княжение, от которого Москва не пожелала отказаться. К этому времени многие бояре А. М. покинули Тверь и перешла в Москву или потому, что в результате грядущих распрей предвидели победу Москвы, или же потому, как полагают Карамзин и Соловьев, что они, коренные тверские бояре, завидовали новым любимцам князя, которых тот приобрел во время скитаний вне отчины. В 1338 г. А. М. послал сына Федора сначала к Калите для переговоров о возврате великого княжения, а после их неудачи — в орду с целью хлопотать о том перед ханом. Туда же отправился и Калита, который старался очернить всячески А. М., в чем и успел; это подтверждается и летописным словом: "его же (Калиты) думою посла царь Азбяк на Русь по князя Александра Михайловича", т. е. хан потребовал последнего к себе. По Никоновской летописи, хан требовал его "не с яростью и жестокостью, но с тихостью и кротостью", обещая дать ему "великое княжение и честь велию", — действуя так вероятно из опасения, чтобы А. М. снова не ушел в Литву. Осведомленный об успехах Калиты, А. М. медлил поездкой в орду; уклонился он и по вторичному посылу, но послал сына Федора разузнать о положении дел. Несмотря на неблагоприятные вести, в середине 1339 г. А. М. наконец решился предстать пред ханом. Прибыв в орду, он собирал справки, дарил приближенных хану лиц и пр., но дело его было проиграно — ему объявили, что он будет казнен. 28 октября того же 1339 г., после того как он сделал необходимые распоряжения по вотчине, А. М. вместе с сыном Федором был убит: — "розоимаша их по составам". Тела убитых были привезены в Тверь, где и преданы земле в церкви Спаса Преображения.

A. M. был женат с 1320 г. на Анастасии, по отчеству и по происхождению неизвестной, и от брака с нею имел сыновей: Льва (25), Федора (39), Всеволода (14), Михаила (26), Владимира (13) и Андрея (5) и дочерей — Ульяну (46) (супруга Ольгерда) и Марию, бывшую в супружестве за Семеном Гордым.

Полное Собрание Русских Летопис., т. I, стр. 230; т. III, стр. 73—75, 77—79; т. IV, стр. 50—54, 185—186; т. V, стр. 12, 210, 215—222; т. VII. стр. 185, 191—192, 197—201, 204—205; т. XV, стр. 412—416, 418—420, 467. — Никоновская летоп., т. III, стр. 124, 126—131, 137, 141, 151—154, 164—170. — Татищ. свод, т. IV, стр. 101, 112—113, 115—117, 122—125, 136—142. — Супрасл. рукопись, изд. кн. Оболенским, стр. 52. — "Собрание Госуд. Грамот и Договор.", т. I, № 15. — "Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым", Москва 1818, стр. 31—36. — "О происхождении Нащокиных", "Временник", 1851, т. X, по списку А, стр. 197. — Костомаров, "Начало единодержавия", "Вестник Европы", 1870, № 12. — Его же, "Русская история в жизнеописаниях", СПб. 1873, стр. 185. — С. М. Соловьев, "История России", изд. т-ва "Обществ. Польза", кн. ?, стр. 908, 911, 916—918, 920—921. — Его же, "Отношения между русскими князьями Рюрикова дома", стр. 467. — Карамзин, "История госуд. Российск.", изд. Эйнерлинга, СПб. 1843, т. IV, стр. 113, 120—122, 124—126, 134—144; прим. 206, 243, 248, 253, 258, 260, 263, 280, 286, 290, 299—301, 304—306, 308; т. V, стр. 221; т. VII, стр. 28. — И. Д. Беляев, "Рассказы из русской истории", расск. 6-й. — Бестужев-Рюмин, "Русская история", т. ?, стр. 393. — Вешняков, "О возвышении Москвы", стр. 62. — В. С. Борзаковский, "История Тверского княжества", СПб. 1876, стр. 120—126, 253—261; прим. стр. 64—71, 151. — А. В Экземплярский, "Великие и удельные князья Северной Руси", т. II, СПб. 1891, стр. 48, 85, 86, 161—162, 291, 367; 398, 447, 469—478, 485, 538—540, 550, 640, 641. — Иловайский, "Русская история" (Московско-Литовский период).

Александр Михайлович, первый сын Михаила Александровича (26), в отличие от своего брата того же имени (4) называется большим; на великокняжеском столе он не сидел и особого удела не имел, почему тверским князем, вернее княжичем, его следует считать только лишь как одного из членов рода. О нем только в Никоновской летописи, под 1357 г., замечено, что он скончался "у бабы своея, у великие княгини Софьи в Софийском монастыре", чем и исчерпываются дошедшие до нас известия.

Никоновск. летоп., т. III, стр. 120. — А. В. Экземплярский, "Великие и удельные князья Северной Руси", СПб. 1891, стр. 497, 641.

Александр Михайлович, прозванием Ордынец, второй сын Михаила Александровича (26), см. Кашинские князья.

Андрей Александрович, шестой сын Александра Михайловича (2); сведения о нем скудны, но несомненно, что особого удела он не имел, почему за ним и сохранилось имя рода — тверского князя. Из Никоновской летописи видно, что он скончался в 1364 г. от моровой язвы; затем имя его упоминается среди других князей и княжичей в жалованной грамоте кн. Василия Михайловича (10) Тверскому отрочу монастырю. Он был женат на некоей Евдокии, ни по отчеству, ни по происхождению нам неизвестной, но потомства не оставил.

Никоновская летоп., т. IV, стр. 9. — "Акты Археографич. Экспедиции", т. I, № 5. — А. В. Экземплярский, "Велик. и уд. князья Северной Руси", т. II, стр. 476, 569, 526, 641. — Карамзин, "Ист. гос. Рос.", изд. Эйнерлинга, т. V, стр. 5, прим. 5.

Андрей Иванович — лицо невыясненное; в договоре 1437 г. Бориса Александровича (7) с вел. кн. московским Василием Темным А. И. упоминается целующим крест в соблюдении этого договора и называется тверским князем; однако, из этого единственного упоминания о нем совершенно не видно, чей, какого князя Ивана он сын. По хронологическим соображениям его следует считать вероятнее всего сыном кн. Ивана Ивановича (21), хотя родословные и не дают последнему мужского потомства.

"Акты Археограф. Экспедиции", т. I, № 33. — А. В. Экземплярский, "Вел. и уд. князья Сев. Руси" т. II, стр. 537, 641, 643.

Борис Александрович, средний из троих сыновей Александра Ивановича (1) тринадцатый князь на тверском столе, дата рождения в точности неизвестна, вероятнее всего относится к 1402—1404 гг. Начинает упоминаться в летописях с 1426 г., когда умер его старший брат, Юрий Александрович (34), и Б. A. занял после него тверской стол. Надо думать, что последним он овладел не без борьбы со своим племянником Иваном Юрьевичем (23), сыном умершего князя и, следовательно, прямым наследником тверского стола, в конечном результате удовлетворившимся Зубцовым. Был, по-видимому, и другой претендент на тверской стол, кашинский князь Василий Михайлович III (28), долгое время неизвестно где скитавшийся и теперь возвратившийся в Кашин в надежде на получение стола. Надежды эти, однако, не оправдались, так как В. А. схватил его и посадил под стражу.

Княжение Б. А. было в общем спокойно. Он совершенно прекратил борьбу с князьями тверских уделов и все внимание сосредоточил на отношениях к Москве и Литве, стремясь к заключению выгодных союзов то с той, то с другой стороной и силясь поддержать между них самостоятельность своего княжества. В августе 1427 г. Б. A. заключил договор с Литвою "быть заодно": Витовт не вступается "ни в великое княжество Тверское, ни в воды, ни в земли тверския", ни в отношения Б. А. к родичам его, "так как он (Б. А.) волен и жаловать, и казнить кого хочет"; далее, Витовт дает обещание не принимать к себе никого из родственников Б. А. с их вотчинами, а если кто и уйдет в Литву, то отчина беглеца остается в распоряжении тверского князя. Подобные же обязательства дал и Б. А. по отношению к Витовту. Каждая сторона, наконец, обязывалась помогать другой во всех затруднительных случаях "думою и помочью", словом и делом. И Б. А. добросовестно выполнял принятые им на себя обязанности; в 1428 г. он, напр., помог ратью Витовту против Новгорода, с которого литовский князь взял большой окуп. Союзные и дружественные отношения его с Литвою подтверждаются и другими фактами: в 1430 г. Б. А. ездил к Витовту в гости, когда тот намеревался короноваться королевским венцом и устроил известный съезд коронованных лиц. После смерти Витовта Б. А. в том же 1430 г. породнился с преемником его вел. кн. Свидригайлом Ольгердовичем, женившимся на двоюродной сестре Б. А., Анне Ивановне, и помогал ему в его борьбе с братом Витовта, Сигизмундом Кейстутовичем, а позднее, в 1432 и 1433 гг., посылал ему на помощь своего брата Ярослава (37). Когда же Свидригайло в 1435 г. под Вилькомиром был разбит, Б. А. поспешил заключить союзный договор также и с его победителем, Сигизмундом.

В последовавших затем московских смутах Б. А. не принимал участия. Тверь в это время служила только убежищем для московских изгнанников. Прежде других, в 1433 г., явился туда из Москвы боярин Иван Дмитриевич Всеволожский, тесть дяди Б. А. Юрия Ивановича (36). Всеволожский питал, по-видимому, надежду на то, что ему удастся пробудить в Б. А. старинную вражду Твери к Москве, но успеха не имел и ушел к претенденту на московский престол Юрию Дмитриевичу галицкому. Побежденный последним, в том же году в Тверь бежал и великий князь московский Василий Васильевич с матерью и женою; В. А. принял их с почетом и с честью же отпустил в Кострому. В 1434 г., после вторичной победы Юрия над Василием Васильевичем, в Тверь бежал шурин В. А. кн. Иван можайский, а по смерти Юрия спасся бегством в Кашин сын его, Василий Косой.

Около 1440 г. Б. А. изменил направление своих симпатий. Когда на московский престол снова сел Василий Васильевич, Б. A. разрывает свой союз с Литвой и заключает дружественный договор с московским князем. Этот договор, заключенный князьями как равный с равным, следовательно возвративший Б. А. давно утраченное тверскими князьями положение, — содержит в себе взаимные обязательства князей помогать друг другу против татар, литвы, ляхов и немцев, а также обещания Василия Васильевича не брать Твери и Кашина, если ему предложат их татары, взамен чего Б. А. обязуется сложить крестное целование к Сигизмунду, заявив ему, что он теперь заодно с Москвою. В 1440 г. Б. А. дал московскому князю помощь против Новгорода, а в 1444 г. неизвестно по каким побуждениям сам ходил на республику и повоевал пограничные новгородские волости — Бежецкий Верх, Заборовье и некоторые новоторжские заселения. Год спустя он дважды повторил поход на новгородские земли — сперва пограбил 50 новгородских и бежецких волостей, а во второй раз взял Торжок и пограбил его, причем увез в Тверь пограбленного товару 40 "повозков". Успех Твери может быть объяснен тем, что Новгород был занят борьбою с немцами и внутренними смутами, вследствие чего не мог дать надлежащего отпора. Вскоре Б. A. должен был принять участие и в московской смуте. Некоторые летописи, напр. Никоновская, передают, что в возникшей между Дмитрием Шемякой и Василием Васильевичем борьбе В. А. принял будто бы сторону первого и даже был причастен к ослеплению второго. В ряде других источников этого известия нет, и исследованиями новейших историков оно вовсе отвергается, — слишком этому противоречат как последующие события, так и положение вещей в тот момент. С одной стороны, Б. А. находился в таких дружественных отношениях с Василием Васильевичем, что опасаться последнего у него едва ли были основания. С другой же, хорошие отношения между князьями сохранились и в течение последующего времени, что, конечно, оказалось бы невозможным, если бы Б. А. был участником ослепления Василия Васильевича. Последнему, уже слепому, дали, как известно, Вологду, но он пробыл там недолго и в 1447 г. отправился в Тверь, где Б. А. принял его с почетом и богато одарил; здесь же и тогда же состоялось обручение семилетнего сына Василия Васильевича, Ивана, с дочерью тверского князя Марией Борисовной (брак последовал только в 1452 г.); наконец, В. А. помог Василию Темному и ратною помощью в его походе против Шемяки, за что московский князь, после победы над соперником, отблагодарил его уступкой Ржевы, жители которой, впрочем, не пожелали перейти к Твери и добили Б. А. челом лишь после того, как тверской князь принудил их к тому оружием. Вскоре, однако, на Ржеву напал литовский князь Казимир, и Б. А., временно пребывавший там со своею семьей, едва успел спастись от плена бегством. Но в 1449 г. вражду Б. А. с Казимиром заменил союз, закрепленный особым договором, который в существенных чертах сходен с договором, заключенным тверским князем раньше с Витовтом.

В 1453 или 1454 г. Б. А. и московский великий князь вновь подтвердили свой союз и дружбу договором, главные пункты которого гласят: 1) каждый из князей, ни дети их, ни "молодшая братья" их не должны принимать к себе недругов другой стороны; 2) отчины князей, отъехавших из Твери в Москву, остаются за тверским князем, а из Москвы в Тверь — за московским; 3) оба князя взаимно обязываются заботиться о жене и детях того из них, который раньше умрет; 4) в случае нападения на одного из договаривающихся князей литвы, ляхов или немцев, другой должен лично садиться на коня и спешить на помощь первому; 5) московский князь обязуется не принимать от татар Твери и Кашина, и Б. А. — Москвы и Новгорода. В договоре князья друг друга называют "братьями",т.е. выступают как равные стороны.

Б А. скончался 10 февраля 1461 г. и погребен в Спасо-Преображенском соборе в Твери. Он был женат дважды: в первый раз на Анастасии Андреевне (ум. 12 февраля 1451 г.), сестре можайского князя Ивана Андреевича, и второй раз с 1452 г. на дочери кн. Александра Васильевича суздальского, именем также Анастасии. От первого брака имел дочь Марию и от второго сыновей: Михаила (27), вступившего после его смерти на тверской стол, и Александра (p. 1455 г.), умершего в младенчестве.

Полное Собр. Русск. Летоп., т. III, стр. 141; т. IV, стр. 123—125, 131, 146, 147; т. V, стр. 262, 264—265, 269, 271; т. VI, стр. 143, 148—149, 172—173, 176—178; т. VIII, стр. 95, 97, 99, 115, 119—121, 125; т. XV, стр. 488—491, 493—495. — Никоновск. летоп., т. V, стр. 96—97, 112, 117, 119, 191, 202, 211, 213, 221. — Татищевский свод, т. IV, стр. 501, 506, 513, 563, 572—573, 575. — "Акты Историческ.", т. ?, № 61. — "Акты Археграфич. Экспедиц.", т. I, № 33. — "Акты Зап. России", т. I, №№ 5, 53. — "Сборник Муханова", №№ 1, 8. — "Собрание Государств. Грам. и Договор.", т. I, №№ 63, 66, 76, 77, 98. — "Летопись вел. княж. Литовского", "Уч